Раздавленная слотами – часть 3

Сегодня третья часть воспоминаний Marilyn Lancelot о том, как слоты подвели ее к самому краю пропасти.
Предыдущие части по ссылкам ниже:

Часть 1

Часть 2

Стэн был прав. Раз «Общество анонимных алкоголиков» помогло мне с алкоголизмом, программа для зависимых игроков тоже должна сработать. Но я все еще не была уверена, что стала зависима от азартных игр. Может быть, я просто не знала, как правильно играть. Он также был прав насчет того, что до этого никого в Юме не арестовывали за преступление, совершенное в целях поддержания игровой привычки. Я не читала ничего о зависимости от азартных игр, но у меня было много времени на чтение до суда.

На следующей неделе Стэн позвал меня в свой офис и сказал: «Я настоятельно рекомендую Вам передать свою собственность жертве».

«Что? Почему?»

«Мэрилин, если вы попадете в тюрьму, кто позаботится о вашей собственности? Вы думаете, ваши родные смогут за ней следить? Если вы передадите собственность, это укрепит ваше дело, потому что таким образом вы продемонстрируете свои усилия в целях возмещения ущерба своей жертве».

Выслушав его доводы, я согласилась, и Стэн связался с адвокатом компании Metro Fertilizer. Эксперт-оценщик пришел проанализировать мою собственность, которую оценили в триста тысяч долларов с ипотечными кредитами на сто пятьдесят тысяч долларов. Это возместило бы примерно половину денег, которые я присвоила.

Мой парень Томми живет со мной на первом этаже нашего двухэтажного дома, построенного в мексиканском стиле. Мы живем вместе более девяти лет. Моя дочь Беверли и двое ее детей – Дамиан и Челси, жили в квартире наверху. В доме было шесть спален, три ванных комнаты, бассейн, цитрусовая роща и около полутора акров земли. Несколько домов на колесах занимали часть собственности, и мы их арендовали. Больше всего пострадают от переезда мои внуки.

В тот день мы с Томми осмотрели двор. Я сказала ему: «Не знаю, как Дамиан и Челси перенесут переезд».

«Да, – сказал Томми, – они ведь прожили с тобой большую часть своей жизни?»

«С тех пор, как их мать начала употреблять наркотики…»

«Похоже, когда человек пьет и употребляет наркотики, он забывает о своей семье».

«Я люблю этих двух малышей», – добавила я.

Ранее в том же году мы с Томми начали строить ранчо с тремя спальнями на нашей собственности для Бев и двоих ее детей. За шестнадцать месяцев до моего ареста мама прислала мне и моей сестре и брату по десять тысяч долларов в качестве раннего наследства. Моя совесть не позволяла мне тратить деньги своей матери на азартные игры, поэтому я вложила их в строительство нового дома. Но теперь этому конец.

Переезд станет первым из множества изменений в моей жизни. Однажды днем, когда я сидела в кабинете Стэна, он показал мне копию протокола из суда, который гласил: «Обвинение считает, что, хотя подсудимая предприняла первоначальную попытку возместить ущерб пострадавшим, она не сможет осуществить полное возмещение, учитывая чрезвычайно большую сумму ущерба, текущий возраст подсудимой и тот факт, что ей, по всей вероятности, будет трудно возобновить свою рабочую деятельность в свете произошедшего преступления. Подсудимая присвоила большую сумму денег, заявив, что 97 процентов из них пошли на игорное казино в Лафлине, штат Невада. Подсудимая признает тот факт, что посещала собрания «Общества анонимных алкоголиков» с 1965 года, чтобы справиться с алкоголизмом. Обвинение считает, что подсудимая не желала или не смогла справиться с игровой зависимостью, однако это не делает ее менее виновной в совершенном ею преступлении…»

Внизу страницы я прочитала: «С совершенным почтением рекомендуем уважаемому суду приговорить подсудимую, Мэрилин Ланселот, к минимальному сроку в 5,25 года согласно пункту 1, минимальному сроку в 1 год согласно пункту 2 и минимальному сроку в 3,75 года согласно пункту 71 обвинительного акта, все из которых должны быть исполнены параллельно с учетом одного дня, ранее проведенного подсудимой в заключении…»

Стэн сказал, что моя жертва приняла предложение о моей собственности, и мне дается четыре недели, чтобы освободить дом.

«Нам нужно собрать вещи и выехать из дома за четыре недели», – сказала я дочери, — а до Рождества осталось меньше двух недель».

«Мам, как же нам это сделать?» – хором спросили Джуанни и Кэти.

«Не знаю, но я уверена, что сейчас моя семья нужна мне больше, чем когда-либо ранее».

Родные заверили меня, что сделают все, что я от них попрошу.

«Когда я сегодня утром позвонила в офис «Общества анонимных игроков» в Фениксе, мужчина, ответивший на звонок, сказал, что ближайшие собрания пройдут в Тусоне, Сан-Диего и Фениксе. Поэтому мы переедем в Феникс. Мы с Томми поедем туда и поищем дом в аренду.

«Когда?»

«Поедем на следующей неделе, но нам лучше начать собираться прямо сейчас. Поэтому каждый раз, когда пойдете в магазин, приносите столько коробок, сколько сможете найти».

Кэти спросила: «Как думаешь, может, нам устроить дворовую распродажу старых вещей?»

«Можно устроить, мам», – добавила Джуанни.

«Отлично! Я начну собирать вещи и сложу коробки в углу гостиной». Посмотрев в угол комнаты, где мы всегда ставили нашу елку, я добавила: «Я планировала не это, но у нас нет выбора».

«Хотелось бы, чтобы они дали нам больше времени», – сказала Кэти.

«У нас есть четыре недели», – сказала я. Мы упаковали коробки, выбросили хлам и сложили вещи для дворовой распродажи. И где-то посреди этого беспорядка мы отпраздновали Рождество без елки.

Перед тем, как я каждый вечер забиралась в постель, я становилась на колени у кровати и просила Бога оградить мать от моего преступления. Наша мать оставалась незамужней в течение почти двадцати лет, пока Ширли, Майкл и я не выросли и не стали жить своей собственной жизнью. Она вышла замуж за Ферда Свенсона, идеального джентльмена и чудесного человека. Ферд был на двадцать лет старше ее и передал ей в имущество ее первый дом. Они прожили вместе более двадцати лет, после чего он умер в возрасте ста лет.

Наш папа и мачеха умерли двумя годами ранее.

Всего за две недели до моего ареста мы с сестрой вылетели в северный Мэн, где мы подписали документы о приеме нашей матери в больницу для инвалидов войны. Она жила одна и упала в своей гостиной. Она была в очень плохом состоянии, когда мы добрались до ее дома. Мой брат приехал из Коннектикута и отнес ее к машине, чтобы отвезти ее в больницу. Она лежала на столе для обследования в отделении неотложной помощи и спорила со всеми, что не собирается ночевать в этом месте. «Все, кто попадают в больницу, умирают!» – кричала она.

Мы с сестрой пытались убедить ее остаться там. «Мам, нам с Ширли нужно возвращаться в Юму», – сказала я. «Ты останешься одна в своем доме».
«Это нормально. Я долго жила одна».

«Но сейчас у тебя не хватит на это сил».

«Я могу о себе позаботиться!»

Ширли добавила: «Мама, доктор знает, что тебе пойдет на пользу, и Мэрилин права. Тебе нельзя оставаться одной в таком состоянии… Ты даже не можешь ходить».

Медсестра прервала спор. «Миссис Свенсон, – сказала она, – если вы сможете приподняться с этого стола самостоятельно, мы подпишем документы на выписку». Мне было грустно наблюдать, как моя мама с трудом пытается справиться с выполнением такой простой задачи, но она не могла даже поднять голову. Наконец, она сдалась. Я хотела ей помочь, но я знала, что для нее будет лучше остаться в больнице. Поэтому мы с Ширли подписали необходимые документы в больнице для ветеранов, поцеловали ее на прощание и полетели обратно в Юму.

Через неделю после моего ареста мне позвонил доктор из штата Мэн. Моя мама умерла, проведя три недели в больнице.

Нежелательные перемены

Когда я позвонила узнать о ближайших собраниях «Общества анонимных игроков», мне ответил мужской голос: «Горячая линия «Общества анонимных игроков». Чем могу помочь?»

«Я живу в Юме, – робко сказала я, – и мне нужно найти местное собрание».

Я была разочарована, услышав: «В Юме собраний нет. Ближайшие собрания «Общества анонимных игроков» проходят в Фениксе. Также ожидаются собрания в Тусоне и Сан-Диего».

«Но до Феникса ехать 185 миль в одну сторону», – сказала я. «Это очень далекий путь ради собрания».

«А как далеко вы ездили ради азартных игр?» – раздался краткий ответ. «Вы играли в Лас-Вегасе?»

«О, нет. Я играла в Лафлине».

«И как далеко это находится?»

«Около 250 миль в одну сторону». Я поняла, что он имел в виду, но я ездила так далеко, потому что мне нужно было играть в азартные игры! Мне нужно было играть в азартные игры, чтобы выиграть деньги, чтобы заплатить своему работодателю…, чтобы заплатить по своим кредитным картам! Не важно, как далеко я ехала в казино, потому что мне нужно было играть!

«Может быть, вы просто не готовы остановиться», – предположил голос по телефону.

Ну все! Резко бросив трубку, я решила, что ни один незнакомец не будет мне говорить, к чему я готова. Мы с семьей переедем в Феникс!

Пятнадцать лет назад мы переехали в Аризону из Коннектикута после того, как автомобильная авария унесла жизнь моего второго мужа… Родные поехали со мной, потому что они не хотели, чтобы я жила одна так далеко. Год спустя мои дочери переехали в Сан-Диего на пару лет, а мои сыновья вернулись на восточное побережье. Пять лет спустя четверо моих детей вернулись в Юму. Мой старший сын Грэм и мои дочери жили в домах на колесах на моей собственности. Джерри, мой младший сын, жил в Нью-Йорке со своей семьей. Я брала каждого из них с собой в Лафлин, чтобы познакомить их с азартными играми. Я подвергла своих родных азартным играм так же, как некоторые люди подвергают свои семьи пассивному курению.

Когда компания Metro Fertilizer приняла мою собственность как часть возмещения ущерба, я сказала семье: «Нам нужно сейчас же начинать собирать вещи».

Кэти сказала: «Мы начнем уносить все вещи для дворовой распродажи в гараж Джуанни».

«Я вычищу гараж, и мы сможем поставить там столы для распродажи», – сказала Джуанни.

Кэти спросила: «Мам, а что делать с теми старыми стульями в прачечной? Ты еще хочешь избавиться от тех приставных столиков, которые Томми собирался починить»?

«Это все можно продавать, – сказала я, – а эти семнадцать наполовину заполненных банок с краской и груды старых журналов следует выбросить, как и весь остальной хлам».

Дамиан подошел ко мне с полными руками бейсбольных бит, мячей и с перчаткой ловца. Сбросив все это снаряжение у моих ног, он сказал с подростковой уверенностью: «Бабуль, мне это все нужно. Я запишусь в команду в своей новой школе».
«Конечно, запишешься, Дамиан», – заверила я его. «Когда-нибудь ты станешь большим игроком в лиге. Мы все так гордимся тобой».

«Надеюсь, что смогу играть в бейсбол, когда мы переедем. Мне это очень нравится». Затем он тихо добавил: «Я буду скучать по всем своим друзьям…» Эйс пробежал по лужайке и уткнулся носом в руку Дамиана. «Мы же возьмем Эйса с собой, да?»

«Разумеется, мы возьмем Эйса. Он же член семьи! Помнишь, как вы с Томми нашли его у канала? Он тогда еще был щенком».

«Да, я помню», – сказал он с улыбкой. «Он был грязным и худым, но подбежал ко мне. Теперь он такой большой, что сбивает меня с ног». Он еще раз обнял Эйса и добавил: «Ты видела, как он ловит бейсбольный мяч зубами?»

«Да, видела. Но не бросай мяч слишком сильно, а то Эйс поранится». Я смотрела, как Дамиан зарылся лицом в густой черный мех Эйса. «Я знаю, что переезд станет серьезной переменой, – добавила я, – но мы обязательно вернемся сюда в гости. Обещаю». При условии, что меня не приговорят к нескольким годам тюрьмы.

Я подумала о показаниях, которые детектив взял у меня ранее. «Подсудимая не желала или не смогла справиться с игровой зависимостью…» Возможно, если бы я знала, как, я бы остановилась.

Отвернувшись от Дамиана, я увидела, как Челси перебегает через двор и садится на свой велосипед. Она поехала по дороге, а ее рыжие волосы подпрыгивали на плечах. «Бабуль, я поехала к дому друга», – крикнула она. «Я скоро вернусь».

Челси любила своих друзей и питомцев. В ее спальне в клетке жила пара песчанок, ее хорек исследовал углы в гостиной, в ее аквариуме плескалась золотая рыбка, а когда она звала, на ее голос бежала курица, и Эйс тоже частично принадлежал ей.

Каждый день она приходила из школы домой с четырьмя или пятью своими маленькими друзьями, и они болтались в комнате Челси или в бассейне. Если бы я спросила ее, что она хочет взять с собой в Феникс, она бы ответила: «Своих друзей».

Пока мы все бегали в поисках вещей, которые нужно упаковать, продать или выбросить, Тайлер посмотрел на свою маму и спросил: «А можно упаковать мои качели?»

Все затихли. Джуанни обняла его и сказала: «Нет, дорогой, нам придется оставить качели здесь». Он был слишком маленький, чтобы все понять, поэтому он повернулся и пошел на задний двор, чтобы забраться на свои качели. Мои внуки и их друзья использовали наш двор в качестве игровой площадки.

Все приняли участие в переезде, даже Грэм. Он пришел ко мне в тот же день, когда узнал о нашем переезде, и сказал: «Мама, если я смогу бросить пить, пока мы не переедем, можно мне повести один из грузовиков в Феникс?»

«Конечно, Грэм». Его девушка, Синди, покончила с собой восемь месяцев назад, и он переживал период сильной боли.

«Я знаю, что смогу это сделать», – быстро добавил он.

«Я тоже это знаю». Я знала, что ему придется пережить дни мучительного отказа от алкоголя. Грэм был красивым молодым человеком тридцати семи лет, ростом шесть футов и с тонкими бедрами, которые не могли удержать его пояс с инструментами. Если вас не покорили его красивые зеленые глаза, то его чувство юмора и такта всегда могли смягчить ваш спор с ним. Когда ему было семь лет, он бросил мяч в дом соседки, и она выбежала с криком: «Грэм, поди сюда, сейчас же!»

Он подошел к ее входной двери и сказал: «Доброе утро, миссис Беренс, вы сегодня выглядите очень мило». Никто не мог устоять перед его улыбкой, поэтому миссис Беренс тоже улыбнулась.

Он любил смешить людей, и придумывал всяческие истории со своими воображаемыми слугами: дворецким Фабашамом и горничной Первис. Всякий раз, когда какая-нибудь вещь пропадала, он рассказывал нам историю с сильным британским акцентом. «Кажется, я видел, как Фабашам и Первис бежали по улице вместе с ней», – говорил он, и мы смеялись.

Его проблема с алкоголем продолжалась несколько лет, и я, будучи выздоравливающим алкоголиком, знала, что решение бросить пить должен принять он сам. Все, что я могла сделать, это быть рядом, если он когда-нибудь попросит о помощи.

Мы прожили в Юме пять или шесть лет, когда мой младший сын Джерри перевез свою семью из Нью-Йорка в Аризону, чтобы присоединиться к остальной семье. Во время одного из многочисленных госпитализаций Грэма мы с Джерри вылетели из Юмы в Массачусетс, чтобы быть рядом с Грэмом в больнице.